По мотивам перехваченных разговоров

пятница, 01 апреля 2022 в 12:04

Пишет Таши:

Хлопчик Льоня дзвонить додому, відповідає мама.
«Привет, мам, — каже Льоня. — Я тут на Украине, вот, позвонить решил.
Я тут насмотрелся за месяц, говорю тебе прямо —
они тут так круто живут, блядь, я никогда так не жил».

«Сына, — питає мама, — ты там как? Ты одет, обут?
Чем вас там кормят? Что у вас из вещей?
Ну, давай, расскажи про себя уже поскорее что-нибудь,
А то мы тут, йопта, волнуемся за тебя ваще».

«Я нормально, — відповідає Льоня. — Иногда даже сплю в кровати.
Днем стреляю — правда, и сам толком не знаю куда.
Мы тут, мама, в такие квартиры заходим, в такие хаты!
Нам, ебать, на такие хаты и не заработать же никогда».

«Ой блядь, — каже Льоніна мама. — Конечно, у них там бабки.
Запад же дал им шмотки и сгрёб за это в охапку.
Так что ты там, сыночек, давай не ссы —
там каждый если не бандеровец, то нацист».

«Ну нацистов я тут, честно говоря, пока не встречал.
Зато кушал нутеллу и дорогой пил чай.
Ну и вообще по домам пошарился тут маленько».
«Ах ты ж мой мародёрчик», — тішиться Льоніна ненька.

«Да я говорю тебе, — хвалиться Льоня. — Набрал тут что видел.
Футболку нашёл фирменную — одну, другую.
Тут ремонты, мам! У нас такие только по видео.
Мясорубку тебе прихватил, красивую, дорогую».

«Ой блядь, — каже Льоніна мама. — Набирай побольше.
Может, там духи мне найдёшь, так тоже бери.
Да побыстрее, а то нам тут сказали, что месяц — не дольше.
А сначала говорили вообще, что дня два или три».

І отак, ще й наслухавшись материнських учень,
Льоня слухняно набирає чужих речей.
Льоніна мама ще трохи тішиться цим здобуткам.
А потім Льоня горить у танку, від Льоні лишається купка.

І Льоню розсіює чужими землями і городами.
І Льоня перетворюється на добриво, або — як там? — «навоз».
І Льоніна мама думає: «Сыночек умер, защищая родину.
А мясорубка, наверное, была дорогая.
Жалко, что не довёз».

(Tetiana Vlasova)

Источник: fb.com/TaniaVlasovaOfficial/posts/5291021710959...

@темы: Стихи, Форвард

---

Танда Луговская «Чувство справедливости»

***
«Чувство справедливости
Присуще нам изначально,
И каждый, совершающий правонарушение,
На самом деле чувствует свою неправду», -

Так писал знаменитый юрист
Во второй половине XIX века.

В конце XX века,
Сидя в университетской библиотеке,
Я листала страницы старой книги
(Которую до меня за это время,
Если верить бдительному формуляру,
Заказывали всего лишь трижды —
С интервалом лет в сорок).

На втором курсе —
О, как много я знала!
Даты основных сталинских процессов
Я могла перечислить и среди ночи.
Солженицына, Шаламова и Керсновскую
Я прочитала от корки до корки ещё в лицее.
Я листала альбомы
С фотографиями Освенцима и варшавского гетто,
И помнила мощность взрывов в Хиросиме и Нагасаки.

Меня ничуть не удивил бы маньяк-одиночка,
Равно как отморозок с любыми погонами.

Этот юрист меня удивил.

Сидя в пустом, солнечно-пыльном зале,
Скрытая от глаз библиотекарш пышной бегонией,
Я негромко повторяла:
«Господин Еллинек, мне так жаль вас разочаровывать,
Но прошедший век весьма убедительно
Доказал, что ваши предположения неверны.
Вы, боюсь, даже представить не можете,
Что произошло за это время...».

Так говорила я, стараясь быть вежливой,
Потому что некультурно ведь брякнуть с порога:

«Вы наивный старый болван.
Тысячам, десяткам тысяч ублюдков
От руководителей стран
До анонимного быдла с пистолетом
Было насрать на вашу прекраснодушную теорию.
Они изрешетили Лорку и сгноили Мандельштама,
Посылали сотни тысяч людей в газовые камеры
И заваливали глиной на расстрельных полях.
По их приказу старики умирали в вагонах,
Так и не доехав до места ссылки
Раскулаченных (куда смерть приходила за остальными),
А двухлетние дети клеймились аббревиатурой ЧСИР
И их первыми словами были „барак“ и „вертухай“.
Десятки тысяч — понимаете, десятки тысяч! -
Писали доносы, обрекавшие на гибель
От рук ещё десятков тысяч, —
Без какой-либо вины, просто вследствие
Соприкосновения пера и бумаги.
Десятки тысяч выдумали ворох причин,
По которым надо было беременной — распороть живот,
А младенцам — вколоть инъекцию отравы.
И никакое выдуманное вами
„Изначальное чувство справедливости“
Ни на секунду не помешало им —
Вы понимаете, господин Еллинек?!».

Так кричала бы я тогда,
Если бы меня могли услышать в прошлом.
Кричала бы от ярости и бессилия.

***
Прошло пятнадцать лет.
Совсем немного —
Вероятно, пятый читатель ещё не взял книгу.

Я была криминальным репортёром,
Встречалась с не лучшими людьми
(Справедливости ради — и с лучшими тоже),
Внимательно смотрела, не отводила глаз,
И всё задавала, задавала неудобные вопросы.

Знаете, сейчас я не уверена,
Что полузабытый юрист — уже позапрошлого века -
Ошибался.

Даже если спивается весь народ —
Это не отрицает ни свойств алкоголя,
Ни наличия и функций печени.

Тогда, на втором курсе,
Прекрасно зная про Дахау и ГУЛАГ,
Я не задалась вопросом:
«Помнил ли автор книги
Про костры инквизиции, Салтычиху
И способы передового строительства Великой Китайской стены?».

Сейчас понимаю: скорее всего, да.

За эти пятнадцать лет
Мне не довелось общаться cum parricidis maximis,
Но я вдоволь насмотрелась на разнообразных шавок —
В их числе и те, которые из десятков тысяч:
И сквозь любую правоверность, фанатичный пламень в глазах,
Отупение, ненависть как привычную первую реакцию,
Намеренную забывчивость и слишком искреннее непонимание
Была видна уродующая искалеченность

Вот по этому самому чувству справедливости,
Которое, как говорят нынешние психологи
(Вряд ли читавшие Еллинека),
Закладывается в четыре-пять лет
При нормальном развитии ребёнка,
Живущего в нормальных условиях.

***
Тогда, на втором курсе,
Я сочла, что написанное в тыща восемьсот каком-то году
Должно было внушать оптимизм
И определённое успокоение относительно будущего.
И отреагировала, как на фальшивку.

Это предположение не было верным.
Говорилось, что чувство справедливости — есть.
Позитивного прогноза из этого не следует.

Следует ли из этого надежда?

Да\
      Нет\
          Скорее да, чем нет\
                              Скорее нет, чем да\
                                                            Затрудняюсь ответить\ —
Нужное подчеркнуть..
***

Источник: lugovskaya.livejournal.com/1078406.html?format=...

@темы: Стихи, Форвард, Луговская

---

У Ходжи Насреддина ишак да чалма,
Да халат, где дыра без заплаты.
Но ночами Ходжа просто сходит с ума —
Ему снятся блестящие латы,

Да дамасский клинок, да скакун вороной,
Да высокая ратная слава…
Просыпаясь, Ходжа неприветлив с женой
И с соседями слева и справа.

Он не знает, что в блеске сверкающих лат,
В бой идя, как идут на работу —
Тот ишак, да чалма, да дырявый халат
Часто снятся в ночи Ланселоту.

(Олег Ладыженский, 7 января 2014-го года)

@темы: Стихи

---

21.06.2013 в 06:51

Пишет  Лемерт:

Колесо Года
Цикл, посвященный Колесу года. Начинается он с Ламмаса, заканчивается Литой. Кстати, Лита сегодня, с чем вас и поздравляю.
Из того, что не выкладывалось, здесь только Остара и Лита. Это новые тексты, они ближе к концу.

Остальное - тексты, написанные в течение этого года. Что-то прямо на праздники, что-то - около них. Внезапно они сложились в единую картину.

Ламмас
(1 августа, праздник урожая)

собирай рюкзак,
спальник, кружка и запасное белье,
никого,
никого,
никого с собой не бери,
не возьми за руку, не оставляй внутри.
за горизонтом в поле костер горит,
пахнет дымом,
давай, выходи, все, что есть - твое.

а в густой траве неизменно поют сверчки,
растекаются и журчат.
феи августа так свободны и так легки,
их духи немного горчат.

август - это если нет никакого "назад",
это если нет никакого "вперед".
подними с дороги яблоко, бока у него блестят,
золотое яблоко пахнет, как мед,
брось его, посмотри, куда его понесет,
и покуда катится яблоко, будет август бессмертен, неодолим -
ты иди за ним.

Мабон
(22 сентября, осеннее равноденствие)

Осень начинается с электричек.
С черной воды под ветром,
с пожелтевших степей.
По карманам - сигареты, коробка спичек,
шелушатся под солнцем твои индейские плечи.
осень утренним холодом по телу скользит и лечит
то, что было раньше темнее и горячей.

Осень - это большая трасса,
каштаны, покрытые лаком,
это солнечные облака, на которые не больно смотреть.

Просто ты перестаешь быть человеком,
ты становишься большой собакой,
потерявшей цепи и разломавшей клеть.

Просто ты становишься вечной гончей,
бегущей к заходящему солнцу,
и теперь - лети, и не замирай, не спи.
И летит листва по заброшенным рельсам,
и музыка раздается,
и за твоей спиной выползают титры
в большой степи.

Самайн
(1 ноября, начало темной части года)

небо становится парусом в серебре
мы сидим на горе, на высокой-высокой горе,
начинает темнеть.
неблагая осень, листвы черненая медь,
изморозь на коре.

говорят, что те, кто всегда один, -
им судьба уходить в Самайн,
горек хлеб и едок осенний дым,
холодны неубранные дома.

говорят, раскрывается небо - и к ним
спускаются кони,
и наступает зима,
быть им вечными всадниками, лететь по дорогам пустым,
не гляди в глаза, коль не хочешь сойти с ума.

мы сидим на горе, на высокой-высокой горе,
нерожденный костер начинает гореть,
поднимается высоко в облака,
начинается ветер, дорога листвы легка,
неблагая осень, встречай меня-дурака.

(мы сидим на высокой горе - и не надо слов о любви,
просто переживи эту зиму,
пожалуйста, переживи)

просто тем, кто всегда один, - судьба уходить,
растворяться в вечной охоте,
просто это не лечится - это дыра в груди,
саднящая на закате и на восходе.

это черный Самайн проступает в полете листвы,
в запахе порыжевшей травы,
в карканье черных птиц.
Рассыпаются в небе первые звезды - как мелкий рис,
тем, кто всегда один, - уходить,
ожидает тьма,
здравствуй, вечная охота, здравствуй Самайн,
здравствуй, осень моя неблагая, нож на бедре,
и насквозь проходит октябрь, и касанья его свежи.

(мы сидим на горе, на высокой-высокой горе,
я люблю тебя, но
не держи меня,
не держи).

Йоль
(21 декабря, самая долгая ночь)

Даже если завтра закончится все,
если дом этот ветром злым унесет,
если там, где должен синеть восток
расцветет багрово-черный цветок,
мне не будет страшно.
Этой зимой
будь со мной.
Просто будь со мной.

Если больше не станет рождаться детей,
если люди станут злее зверей,
если будет ветер - мороз и яд,
если будет напалм и патронов град,
я лица не закрою.
Когда темно,
будь со мной.
Просто будь со мной.

Потому что ярче, чем фонари,
звонкий свет, что живет у меня внутри,
потому что через любую тьму
я его пронесу в себе, потому
что уже, несмотря на мороз и боль
наступает Йоль.
Наступает Йоль.

Имболк
(1 февраля, день первых признаков весны)

так проживали мы эту зиму, отведя глаза от нее,
так входили по вечерам в замерзающее жилье,
так, накрывшись двумя одеялами, падали в забытье,
так проживали мы эту зиму,
так прожили мы ее.

так узнали, как на зимней трассе ветер забирается под пальто,
как костер разводить на снегу, ожидая, что
он разгорится - и будет весна, время рыжих котов
и не сорванных звездоглазых цветов.

так читали дорожные знаки и следы на снегу,
узнавали, что есть предательство и как оно - жить через "не могу",
так учились идти в темноте, ничего не видя перед собой,
так мы узнавали, что есть любовь.

что она не боль, а победа над темнотой,
что для счастия никогда не нужен никто.
на последних минутах ясность становится невыносимой и золотой.

так вот в эту минуту льдины ломаются, и вода всепобеждающа и сильна.
наступает весна.

Остара
(22 марта, весеннее равноденствие)

Тогда мы дотянули до весны.
Она случилась, как на горизонте
земля. Скорее, капитан, - весна!
Кораблик сыр, дыряв и полон трупов,
и у матросов началась цинга,
и паруса, похожие на тряпки,
висят, пробиты в нескольких местах.
Поди, зайдет такой красавец в порт –
так примут за Летучего Голландца.
Но все же – дотянули до весны.

И я о ней могла бы говорить,
нет, не словами. Выстрелами. Песней.
Расцветшей розой. Но она пришла,
и сразу стало как-то не до слов.
Она пришла. И мы с тобой, за руки
держась, брели по брошенному парку,
где умирали старые качели,
а юная зеленая трава
еще не прорастала, но уже
рождалась где-то там, под слоем грязи.

Пришла весна, и день стал равен ночи.
И наш корабль, пропахший иномирьем,
пришвартовался в бухте у причала,
и старая качнулась карусель.


Бельтайн
(1 мая, праздник солнца)

Так становится лето уже в апреле - ни сугроба ни одного,
так земля и небо ощущают свое родство.
Дата смерти назначается на сентябрь -
на самое начало его.

И теперь, мой друг, у нас есть целое лето -
и все, что может оно отдать,
погляди, какое солнце и благодать,
так пойдем же гулять, мой друг,
зеленеет сад,
научи меня за лето путешествовать и фехтовать.

Так бери, мой друг, этот воздух, бери и пей.
Так у нас есть целое лето - быть счастливыми, как двое детей,
пока небо становится все ярче и голубей,
и совсем не думать о смерти, а только о лете и счастье,
если где-то что-то пойдет не так -
пускай же не в этой части.

Мы не будем грустить и ссориться, и забудем обиды все,
так у нас есть четыре месяца лета в этой солнечной полосе,
можно будет наматывать километры, купаться, бродить по росе,
проступающей на траве душистым бальзамом.

Видишь - целых четыре месяца на солнечном колесе.
Это лето будет удивительным,
лучшим самым.

Лита
(21 июня, летнее солнцестояние)

Круг замкнулся, мой свет.
В городе жара, продают малину и жизнь идет.
Колесо завершило свой оборот.
Я иду по городу в легких тапочках, в платье, купленном год назад.
Ничего серьезнее в мире нет.
Вообще – ничего в этом мире нет,
есть мой солнечный зонтик – улыбчиво-полосат.

Нам на этой земле приготовили каждому свой персональный ад,
только жизнь – это, видишь, рассвет, фиолетов и розоват,
те, кто прошел через смерть и зиму, истинно говорят:
жизнь есть больше, чем ссоры, и страхи, и снегопад.

Жизнь проста и тем проще, чем тебе больше лет,
вот попробуй малину или черешню, мой свет,
ничего серьезнее в мире нет.

Не оборачивайся, станешь столпом соляным,
погляди лучше - вот
тополиный пух оседает на волосы, жизнь идет,
неотвратимо и без остановок – всегда вперед.

@темы: Стихи, Колесо года, Форвард

---

25.01.2013 в 17:33

Пишет  Ailithir Iskander:

(с)

Поговори со мной о неземном

Поговори со мной о неземном,
о том,
как зарождаются рассветы
на дальней обособленной планете,
не тронутой неверием людским,
где дым
не затмевает облака,
вращённые в небесность на века!

Поговори со мной о красоте,
росинкою лежащей на листе
в цветенье лета,
в искреннем цветенье,
и пусть тебя тревогой не заденет
земная безграничная суетность!..

По льду в январь шагают рыбаки,
легки
их мысли с верою в удачу,
беззвучно прогибается прозрачность,
а бур стальной,
скрипя неумолимо,
объединяет воздух ледяной
с голодным нетерпением налима.

Заставка это для обычных дел —
хотел
отобразить скучнейшим слогом
исходы и финалы основного,
чем дышит человек по существу,
и наяву
наносит измененья
на свой портрет свеченья-несвеченья,
поддерживая совесть наплаву...

Поговори со мною, не таись!
Вся жизнь
у нас расписана по графам,
ты не за оболочкой батискафа,
я тоже весь раскрыт
не для игры,
а для любви
с изяществом поклонов,
от жёсткой правды мною отделённых,
чтоб волшебства не выцвели твои.

Поговори со мной о неземном!
Потом,
когда накатятся закаты,
мы охладимся, словно листья мяты
в фарфоровом, забытом, заварном,
а боль тревог, не познанных тобою,
я заглушу в себе твоим покоем...

Поговори со мной о неземном!

(Игорь Белкин)

@темы: Стихи, Форвард

---

Poetry Contest

The finals of the National Poetry Contest last year came down to two finalists. One was a University of Alabama Law School graduate from an upper crust family; well-bred, well-connected, and all that goes with it. The other finalist was a redneck from Auburn University in Alabama.

The rules of the contest required each finalist to compose a four-line poem in one minute or less, and the poem had to contain the word “Timbuktu”.

The Duke graduate went first. About thirty seconds after the clock started, he jumped up and recited the following poem:

“I was a father all my life,
I had no children, had no wife,
I read the bible through and through
on my way to Timbuktu...”

The audience went wild! How they wondered could the redneck top that?

The clock started again and the redneck sat in silent thought. Finally, in the last few seconds, he jumped up and recited:

“When Tim and I to Brisbane went,
we met three ladies cheap to rent.
They were three and we were two,
so I booked one an Tim booked two...”

Russian version

---

В финал национального конкурса поэтов вышли двое. Первый — из знатной семьи, второй — из деревни. Теперь им предстояло за минуту сочинить четверостишие, в котором бы использовалось слово «папапару».

Парень из благородной семьи прочёл:

Отцом зовут меня среди людей,
хоть не имел супруги и детей:
учение Христа несу в подарок
туземцам побережья Папапару.

Зал взорвался аплодисментами. Что сможет сделать второй участник против такого блестящего выступления? Но парень из деревни прочёл:

Мы с батей шли охотиться на уток,
а встретили трёх местных проституток.
Мы привели их к нашему амбару,
я выебал одну, а папа пару.

(via)

@темы: Стихи, Анекдот

---

Чувство справедливости

«[...] ЛЮДЯМ НУЖНЫ ФАНТАЗИИ, ЧТОБЫ ОСТАВАТЬСЯ ЛЮДЬМИ.
ЧТОБЫ БЫЛО МЕСТО, ГДЕ ПАДШИЙ АНГЕЛ МОЖЕТ
ВСТРЕТИТЬСЯ С ПОДНИМАЮЩИМСЯ НА НОГИ ПРИМАТОМ».
(Терри Пратчетт «Санта-Хрякус»)

2008-10-08 в 23:56:00

Пишет Танда Луговская:

=*=
Чувство справедливости

«Чувство справедливости
Присуще нам изначально,
И каждый, совершающий правонарушение,
На самом деле чувствует свою неправду», —

Так писал знаменитый юрист
Во второй половине XIX века.

В конце XX века,
Сидя в университетской библиотеке,
Я листала страницы старой книги
(Которую до меня за это время,
Если верить бдительному формуляру,
Заказывали всего лишь трижды
С интервалом лет в сорок).

На втором курсе —
О, как много я знала!
Даты основных сталинских процессов
Я могла перечислить и среди ночи.
Солженицына, Шаламова и Керсновскую
Я прочитала от корки до корки ещё в лицее.
Я листала альбомы
С фотографиями Освенцима и варшавского гетто,
И помнила мощность взрывов в Хиросиме и Нагасаки.

Меня ничуть не удивил бы маньяк-одиночка,
Равно как отморозок с любыми погонами.

Этот юрист меня удивил.

Сидя в пустом, солнечно-пыльном зале,
Скрытая от глаз библиотекарш пышной бегонией,
Я негромко повторяла:
«Господин Еллинек, мне так жаль вас разочаровывать,
Но прошедший век весьма убедительно
Доказал, что ваши предположения неверны.
Вы, боюсь, даже представить не можете,
Что произошло за это время...».

Так говорила я, стараясь быть вежливой,
Потому что некультурно ведь брякнуть с порога:

«Вы наивный старый болван.
Тысячам, десяткам тысяч ублюдков
От руководителей стран
До анонимного быдла с пистолетом
Было насрать на вашу прекраснодушную теорию.
Они изрешетили Лорку и сгноили Мандельштама,
Посылали сотни тысяч людей в газовые камеры
И заваливали глиной на расстрельных полях.
По их приказу старики умирали в вагонах,
Так и не доехав до места ссылки
Раскулаченных (куда смерть приходила за остальными),
А двухлетние дети клеймились аббревиатурой ЧСИР
И их первыми словами были „барак“ и „вертухай“.
Десятки тысяч — понимаете, десятки тысяч! —
Писали доносы, обрекавшие на гибель
От рук ещё десятков тысяч, —
Без какой-либо вины, просто вследствие
Соприкосновения пера и бумаги.
Десятки тысяч выдумали ворох причин,
По которым надо было беременной — распороть живот,
А младенцам — вколоть инъекцию отравы.
И никакое выдуманное вами
„Изначальное чувство справедливости“
Ни на секунду не помешало им —
Вы понимаете, господин Еллинек?!».

Так кричала бы я тогда,
Если бы меня могли услышать в прошлом.
Кричала бы от ярости и бессилия.

***
Прошло пятнадцать лет.
Совсем немного -
Вероятно, пятый читатель ещё не взял книгу.

Я была криминальным репортёром,
Встречалась с не лучшими людьми
(Справедливости ради — и с лучшими тоже),
Внимательно смотрела, не отводила глаз,
И всё задавала, задавала неудобные вопросы.

Знаете, сейчас я не уверена,
Что полузабытый юрист — уже позапрошлого века -
Ошибался.

Даже если спивается весь народ —
Это не отрицает ни свойств алкоголя,
Ни наличия и функций печени.

Тогда, на втором курсе,
Прекрасно зная про Дахау и ГУЛАГ,
Я не задалась вопросом:
«Помнил ли автор книги
Про костры инквизиции, Салтычиху
И способы передового строительства Великой Китайской стены?».

Сейчас понимаю: скорее всего, да.

За эти пятнадцать лет
Мне не довелось общаться cum parricidis maximis,
Но я вдоволь насмотрелась на разнообразных шавок —
В их числе и те, которые из десятков тысяч:
И сквозь любую правоверность, фанатичный пламень в глазах,
Отупение, ненависть как привычную первую реакцию,
Намеренную забывчивость и слишком искреннее непонимание
Была видна уродующая искалеченность

Вот по этому самому чувству справедливости,
Которое, как говорят нынешние психологи
(Вряд ли читавшие Еллинека),
Закладывается в четыре-пять лет
При нормальном развитии ребёнка,
Живущего в нормальных условиях.

***
Тогда, на втором курсе,
Я сочла, что написанное в тыща восемьсот каком-то году
Должно было внушать оптимизм
И определённое успокоение относительно будущего.
И отреагировала, как на фальшивку.

Это предположение не было верным.
Говорилось, что чувство справедливости — есть.
Позитивного прогноза из этого не следует.

Следует ли из этого надежда?

Да\
      Нет\
          Скорее да, чем нет\
                              Скорее нет, чем да\
                                                            Затрудняюсь ответить\ —
Нужное подчеркнуть.
=*=

@темы: Стихи, Форвард