Депрессивные сказки ***
А двое уже стоят друг напротив друга, и звёзды пытаются побыстрее взойти сегодня — предупредить, крикнуть «Беги!», пока не поздно, но ведь звёзды на самом деле не умеют говорить и даже серебряные бубенцы из них, по правде сказать, хреновые, тем более, что Лис уже смотрит в глаза мальчику и изменить уже ничего нельзя, и он уже начинает говорить, отделяя каждое слово, как будто произносит древнее заклинание, хотя, впрочем, возможно так оно и есть.
— Ты. В ответе. За тех. Кого…
И каждое слово как будто прибивает к земле того, кто вчера ещё прыгал по звёздам, тускло вспыхивает в сумерках ещё одним звеном цепи, которую не сможет разорвать уже никто — разве что жёлтая пустынная змейка, но это всё равно бессмысленно, потому что есть же ещё, чёрт возьми, роза…
***
читать дальшеОт случайного движения руки со свечой тени метнулись по стенам погреба, и вдруг она с безнадёжной ясностью увидела всё, что ждет её впереди — дом, кухня, дети, кирха по воскресеньям, стареющий муж с пивным животом, тоска, одинаковые дни и ночи, заснуть, отвернувшись к стенке, противно смотреть на себя в зеркале, сплетни с соседкой у колодца и вся эта, неизменная и традиционная, как сосиски с тушёной капустой, жизнь — и она попыталась крепко зажмуриться и медленно, размеренно дышать, но было уже поздно, и она расплакалась так, как человек может плакать только в одиночестве, взахлеб, полностью уйдя в свой ужас, так, чтобы чувствовать только комок боли, бьющийся под рёбрами — и, конечно же, не услышала осторожных шагов по лестнице и очнулась только когда на плечо легла рука и знакомый голос взволнованно спросил:
— Эльза, милая, что случилось?
И ей бы броситься к нему на плечо, рассказать всё и ещё немного поплакать, но уже с облегчением — но та часть сознания, которая всегда работает холодным отстранённым наблюдателем, что бы с нами не случалось, беззвучно и твёрдо сказала одно слово — «Нельзя». И она всё-таки обняла его и, глядя через его плечо в поисках какой-то лисьей хитрости, неуверенно начала:
— Послушай. Вот представь себе…, — фальшивые, слишком высокие ноты голоса прошлись по всей коже, но ничего, пускай, сойдёт, ведь решение уже найдено и сейчас он просто улыбнётся и никогда не узнает… — Представляешь, мы с тобой поженимся и будет у нас ребёнок, вырастет он большой, и может случиться, что пошлём мы его в погреб пива нацедить…
***
В конце концов, это же невыносимо! Она что — собирается утопить меня в слезах? Зачем она вообще явилась сюда, я же просил меня не искать! Не может она без меня, слабое беззащитное существо, чёрт бы её побрал… Нифига себе, слабое и беззащитное, полмира построила, добираясь до меня, ещё и всем подробно рассказала, какая я сволочь, но она меня простит, конечно, если впредь я буду делать всё так, как она хочет. Ну конечно, это именно я эгоист, а она такая вся нежная, трепетная и любящая… Господи, какая она некрасивая, когда ревёт… Жалко, конечно, девочку, она ж меня, козла, всё-таки любит, но я же не виноват в конце концов, что я её не люблю, что мне от её представлений о семейном счастье хочется от тоски завыть. Ведь не виноват, да? У неё щас точно обезвоживание организма начнётся, это ж надо, столько слёз вылить… Ну а что мне делать, бросить всё и пойти с ней? Она, конечно, счастлива будет, да… А не пойду — так она следующий раз верхом на драконе явится, пожжёт тут всё, а меня повяжет и отволочет прямой дорогой к счастью… слабая наша и беззащитная. Нет, ну всё-таки сердце разрывается, от того, как она рыдает, никогда не переносил женских слёз… Никакой гордости. Неужели непонятно — не пойду я никуда, мне тут так здорово, в первый раз за эту проклятую жизнь — что ж мне, отказаться от этого из-за бабских соплей? Всё, сейчас скажу ей, чтобы убиралась отсюда, плевать, что ей больно — я ведь тоже не ледяной!
— Ну не реви, Герда, ну хватит! Успокойся! Ну хорошо, хорошо, чёрт с тобой, как ты скажешь, домой, так домой!
В её глазах вспыхивает торжество и, боясь, что он передумает, она почти бежит из зала, он ещё пытается задержаться на пороге и бросить последний взгляд на место, где ему было так хорошо… ледяной хрусталь люстры провожает его разочарованным звоном, но она цепко держит его за руку и, не давая даже секунды постоять на месте, тащит его к месту, определённому ей для их долгой и счастливой жизни, туда, где большой город, две крохотных комнатки под самой крышей, идиотские розы на окнах, одинаковые дни и вечность…